Проект «Живая память». «В августе 45-го» (Из воспоминаний Анны Ивановны Воросовой. Часть 9)
Анна Ивановна Воросова родилась на территории Китая в городе Маньчжурия в 1924 году. Отец Воросов Иван Никанорович – казак, поэт, один из деятелей русской эмиграции в Китае. Анна Ивановна на момент, описываемый в воспоминаниях, проживала в городе Хайларе. В СССР переехала в 1954 году, проживала на территории Кемеровской области и Красноярского края, работала в школе учителем русского языка и литературы. Написала мемуары, в которых подробно описывает историю своей семьи.
Наше возвращение в Хайлар
Это была дорога к новой жизни, к Родине, которую мы не знали, но всегда бережно хранили в своем сердце. Нас привезли к зданию бывшего бюро по делам российских эмигрантов, зарегистрировали, и мы отправились по своим домам. Здесь же мы встретились с Дасием, мужем Тани и втроем: я, Поля и Дасий пошли на свой остров.
Хайлар уже был чужим городом: военных было настолько много, что мы с трудом пробивались. Больше половины города было в руинах, кое-где стояли обгоревшие машины. По шоссе Первой улицы шли и шли машины разных марок, неизвестных нам, распространяя неприятный запах бензина, от которого тошнило. При японцах тоже было большое движение, но у них машины работали на газогенераторах.
Мы первыми пришли домой и были неприятно поражены: все было настежь, все было в квартире перерыто, ценное взято, валялось только старье. А у соседей Федченко было все в порядке. Они не убегали, как мы, и не только сохранили имущество, но и присовокупили – подтрофейничали.
Навстречу нам вышел Олег Федченко и тут же сообщил, что во время обыска были изъяты «чьи-то» Георгиевские кресты. «Придется отвечать», с нетерпеливым торжеством заключил он. Я обреченно молчала.
Когда все собрались, то решили пока не убираться в квартире, а на ночевку перешли к Злобиным на Первую улицу. А ночью нас разбудил сильный стук в дверь, окна. Оказалось, контрразведка была возмущена нашим самовольным уходом, грозилась отдать под трибунал, и тут же меня и Полю (Нина еще не вернулась) повезли на работу, но уже не в Кудахан, а в Старый город.
Пока нас определили на кухню помогать повару готовить пищу для арестованных. Приготовление было немудрящим: во вмонтированном в плиту огромном чане варили овощной суп, а потом разливали его в очередь стоящим арестованным. Я глаз не осушала и сквозь слезы не могла узнать их, хотя многие были знакомы, шутили. А Коля – повар, молоденький парнишка, маленького роста, покрикивал: «Ну, вы, не приставайте к нашим девушкам». А видя мои слезы, все успокаивал меня: «Не плачь! Хочешь я тебе трофеев дам, я целых два чемодана принес из укрепрайона». Закончилась наша работа в контрразведке следующим образом: из старых, кого мы знали по Кудахану, никого не было, все было новое начальство. И почему-то они решили оставить на работе меня одну, я категорически отказалась. Мы вернулись домой.
Сразу же нас включили в работу по стирке белья. Раздали анкеты, где среди прочих сведений был такой вопрос: желаем ли мы выехать в Советский Союз и куда? Федченки воспринимали это на полном серьезе. Сама Федченко (я забыла её имя, отчество) по малейшему поводу приходила к нам и все спрашивала, куда мы решили ехать. Я без колебаний назвала город Куйбышев, а они долго выбирали. Наконец, она сказала: «Мы с мужем спорим. Я настаиваю ехать в Москву, а он – в Херсон (он оттуда родом). И пришли к такому согласию: сами будем жить в Херсоне, а дети будут учиться в Москве».
В смежной с Зябликовыми квартире, где жили японцы, кроме татами ничего не осталось: все растащили. Эту квартиру заняли Рюхтины, их прежняя квартира на Первой улице оказалась разбитой.
День Победы. 2 сентября 1945 г.
С утра начали раздаваться залпы орудий. Мы испугались, думали возобновились военные действия. Военные, которые проходили, сами видимо, не знали ничего о праздновании, также предполагали, что идут бои и даже говорили, что японцы грозились устроить в Хайларе Варфоломеевскую ночь. Ужасу нашему не было конца. К вечеру канонада усилилась. Вверх взлетали фейерверки, еще больше усилившие наши страхи.
Интересен был такой момент: семилетний Вовка Рюхтин говорит своей четырехлетней сестренке: «Галя, иди сюда, дай я тебя укрою, а то видишь иропланы летят, как бы не начали бомбить».
На этом забавном эпизоде заканчивается имеющаяся в нашем распоряжении часть воспоминаний Анны Ивановны Воросовой. Из более двухсот страниц мемуаров у нас есть лишь 55. Заключительная часть этого отрывка объединена в цикл «В августе 45-го». В дальнейшем, если удастся обрести недостающую часть мемуаров, мы продолжим их публикацию.
Автор: М.Ю. Новоселов, научный сотрудник отдела истории
Похожие публикации
Проект «Живая память». «В августе 45-го» (Из воспоминаний Анны Ивановны Воросовой. Часть 3)
Проект «Живая память». Организация нападения на тюрьму. (Из воспоминаний Павла Макаровича Михайленко. Часть 4)
