Иной век, иная жизнь, иное бытие
Старинные записные книжки с воспоминаниями, дневники, семейные альбомы интересны образованному современному читателю, прежде всего своей историей повседневности. Эта тема в последние годы привлекла к себе внимание многих исследователей. И не случайно. Познание прошлого дает возможность почувствовать себя звеном в бесконечном мире человеческих судеб. Это создает иллюзию вечности человеческого существования.
Что касается истории сибирской повседневности, то она больше изучалась в старое время. А в новое - бытовые обстоятельства существования человека заслонились более глобальными проблемами. В этой маленькой заметке остановимся на одном из эпизодов из жизни семьи, принадлежавшей к немногочисленному дворянскому сообществу середины XIX века, живущему в провинциальном городе Красноярске, который, несмотря на свой губернский статус, имел лишь одно преимущество - расположение на главном Сибирском тракте.
Чиновники губернских учреждений в сибирских городах составляли наиболее образованную прослойку местного общества, его местную элиту. Многие приезжали в наши края, чтобы пополнить оскудевший карман. В Сибири быстрее шло повышение в чинах, уменьшался счет служебных лет, через каждые пять лет добавлялось жалование. Существовал и, как сейчас говорят, социальный пакет: оплата квартир, снабжение дровами, длительные отпуска, хорошие подъемные и т.д. Если ко всему перечисленному прибавлялось служебное рвение и присутствие умного губернатора, умевшего ценить деловые достоинства подчиненного, то чины, награды, выслуги давали возможность поправить семейные обстоятельства, а то и восстановить или прикупить новое именьице.
Помимо добровольной службы в Сибири, государство привлекало из крупных российских городов опытных чиновников для «верного исполнения правительственных узаконений» в губернских присутственных местах. Служебно-повседневная жизнь дворянина, попавшего в глушь, протекала довольно однообразно. Стараясь в повседневной жизни сохранять все привычки и навыки своего сословия, заезжие не чурались и доступных провинциальных утех - балов в местных дворянских собраниях, пикников и охот с полковым оркестром.
Одним из «столпов» красноярского чиновничества и членом его добропорядочного общества являлся Политковский Всеволод Гаврилович (1811-1877) – действительный статский советник, председатель Енисейской казенной палаты с 1855 до 1864 годах, прослуживший, таким образом на этой должности восемь лет. Ранее, с 1827 по 1835 год, он состоял армии, после службы перешел в жандармское ведомство, служил при разных генерал-губернаторах. Перед отправкой в Енисейскую губернию около пяти лет состоял чиновником особых поручений «для особой важности». Здесь стоит упомянуть одно любопытное свидетельство: его брат, Владимир Гаврилович, был дружен с А.С.Пушкиным во время своей службы на юге России в 1820-х годах. По воспоминаниям современников, Всеволод Гаврилович был религиозным, честным, «многознающим» человеком. В обществе привлекал к себе внимание громкими речами («многоречивый») и страстью к гавайским сигарам. При губернаторе Енисейской губернии В.К. Падалко пользовался большим уважением. Последующий губернатор П.Н. Замятнин обвинил главу Казенной палаты в беспорядке ведения дел и покровительстве золотопромышленнику М.К. Сидорову, ведущему многочисленные тяжбы по приискам, за что получил прозвище «Сутяга»1. Жена Политковского, Варвара Ивановна (род. 1817), по мере возможностей, занималась благотворительностью. Семейство Политковских было невелико: с родителями проживали дочь Ольга (род. 1847), сын Сергей (род. 1853) и больная свояченица Александра Ивановна2. Детей учили всем дворянским премудростям, насколько это позволяли возможности провинциального города.
В начале 1864 года семейство выехало в Европейскую Россию, где В.Г. Политковский поступил на службу к московскому генерал-губернатору. В 1869 году какое-то время находился в Омске, объезжая золотые прииски от Омска до Иркутска, служа по жандармскому ведомству. Семья же оставалась в Петербурге. В последние годы жизни глава семьи состоял членом Санкт-Петербургского общества сельских хозяев. Варвара Ивановна после отъезда поддерживала отношения кой с кем из жителей Красноярска, чаще всего с протоиреем Василием Дмитриевичем Касьяновым. В 1872 году, находясь в Омске, В.Г. Политковский помогал устроиться делопроизводителем в Семипалатинск А.П. Красикову, непутевому зятю Касьянова. Однако в письме сетовал, что Красиков ведет себя не совсем пристойно3.
Ниже приводятся воспоминания под названием «Именины у Политковских», записанные со слов служанки Василисы дочерью известного красноярского купца П.И. Кузнецова – Александрой Петровной. А.П. Кузнецова позднее вспоминала, что все чиновники ездили к Политковским с подарками: кто брошь, кто сережки. Воспоминания хранятся в фонде старейшего сотрудника музея и собирателя народной старины Марии Васильевны Красноженовой. Публикуются с сохранением стилистики.
Именины у Политковских
(По рассказу Василисы)
Мы с Матренушкой обе жили тогда у П(олитковски)х. Она швеей и при барыне, а я горничной при барышне. Жить было ничего, только уж очень строго было на счет всякого обихода. Все должно было быть по известным правилам; если что не так, начинались охи и ахи и изводили нас нотациями, в особенности тетка Ал(ександра) Ив(ановна) старалась, уж не дай Бог, если сделаешь что не так у барышни, тут у нее разговоров, хоть из дому беги. Барышня сама ничего не делала, приходилось ее одевать, начиная с чулок, а она стоит как статуя, а ты около нее ходишь и завязываешь все тесемки, застегиваешь все пуговицы и крючки. А у нас хуже не было корсет шнуровать, а мать и тетка всегда присутствовали при ее одевании. Только раз шнуровала я ее, а корсет был с одним шнурком, да и ошиблась на один глазок, внизу-то и не сошлось. Ну, было же мне: «Милая, да ты опомнись», «Милая, да ты в себе или нет», «Ведь ты у нас барышню скривишь», «Да ты, кажется, забыла, у кого живешь», «Посмотри, что ты у барышни сделала». Мало того, что мне чего не наговорили, да и всем знакомым, кто в этот день приезжал, рассказывали, что Василиса чуть барышню не испортила. Считали они себя аристократами, держали со всеми себя гордо, любили почет и уважение. Тоже насчет манер было очень строго, дочь, когда стояла, то непременно в 3 позиции (ступни ног, плотно прилегая, закрывают друг друга наполовину – Т.К.), и не только к своим детям, у них были сын и дочь, а делали и другим молодым барышням замечания, если что не так. Любили также критиковать знакомых, страсть какие были критиканки, сам то этим не занимался, ну, а у нас барыни, как побывают где на вечере, так на другой день и начнут, по – французски критиковать всех, а мы, конечно, соображали, что они знакомых перебирают, хоть разговор и французский, а фамилии то, да имена все русские, да нам известные.
Именины праздновались пышно, приезжало много гостей, а чиновницы все с подарками. Уж в особенности торжественно отпраздновали 16-летие дочери. Рождение и день ангела приходились в один день 11 июля на Св. Ольгу. Подарки начались с утра. Когда новорожденная подошла к иконам, чтобы помолиться, она нашла аметистовые четки; когда стала одеваться к обедне, то, вместо платья, которое она хотела надеть из бывших у нее, вдруг распахнулась дверь и вбежала Матренушка, держа новое светло-серое барежевое платье с гроделевыми цветочками (бареж – сорт шелковой ткани в технике газа, гроденапль – плотная шелковая ткань –Т.К.). После обедни парадный чай и около чашки новорожденной золотой браслет с надписью «Да хранит тебя Бог». Потом начались поздравления всех знакомых и подчиненных отца. Многие с подарками. Обед прошел с близкими знакомыми, и у самого прибора она нашла золотые часы. Затем был отдых перед балом; уходя отдыхать, новорожденная сняла новое платье и приказала его подгладить. Когда она начала одеваться к балу, опять вдруг распахнулась дверь и вбежала Матренушка, держа воздушное тарлатановое платье белое (тарлатан – разновидность кисеи – Т.К.), отделанное маленькими букетами роз и на новорожденную. Восторгу не было конца, и она благодарила мать и тетку и целовала им руки. Все думали, что будут танцевать под фортепиано, ну, а всем был устроен сюрприз, мне приказали провести Мошковича с его оркестром (уроженец царства Польского Мошкевич, содержавший в Красноярске смешанную труппу актеров – Т.К.) на балкон и запереть дверь, чтобы никто их не видел. И вот как собрались все гости и подошло время начать танцы, вдруг и грянул оркестр. Так все изумились, обрадовались и тут начали танцевать вовсю. Потом была иллюминация, ужин, пили за здоровье новорожденной, ее родителей. А потом были опять танцы и уже до самого утра. Когда все гости разъехались, то барышня не знала, как благодарить родителей, целовала им руки и благодарила на разных языках4».
Сам В.Г. Политковский неожиданно скончался от паралича на улице 1 августа 1877 года. Судьба детей сложилась несчастливо. Сын Сергей обучался в училище правоведения, но был забран из-за болезни. Дочь Ольга, владевшая несколькими языками, занималась переводами. Одна из переведенных ею книг под названием «Сын человеческий» была привезена в Красноярск Софьей Платоновной Григоровской, женой чиновника Казенной палаты. От чрезмерных занятий Ольга начала заговариваться, о чем с тревогой мать писала В.Д. Касьянову5.
В этой небольшой заметке мы коснулись лишь одного эпизода из жизни дворянской семьи. Следующая статья будет посвящена повседневной жизни мещан Красноярска.
Литература
- ГАКК (Государственный архив Красноярского края). Ф. 796. Оп. 1. Д. 4370. Л. 1об.; Протоиерей Василий Дмитриевич Касьянов. Из дневников 1870 – 1897 гг. Автор-сост. А.В. Броднева. Кн. 2. Красноярск. 2012. С. 257.
- ГАКК. Ф. 592. Оп. 1. Д. 1199. Л. 57; Там же. Ф. 561. Оп. 1. Д. 130. Л. 72 об.
- ГАКК, Ф. 796. Оп. 1. Д. 4369. Л. 5-6, 16.
- КККМ (Красноярский краевой краеведческий музей), О/ф 7886/112. Красноженова М.В. Материалы по быту населения Приенисейского края. Л. 85-86.
- ГАКК. Ф. 796. Оп. 1. Д. 4369. Л. 24-25, 30, 37.
Публикация.
Комарова Т.С. Иной век, иная жизнь, иное бытие (сибирская повседневность на примере Красноярска XIX в.) // Мартьяновские краеведческие чтения (2012-2013 гг.) Сборник докладов и сообщений. Выпуск VIII. Минусинск. 2014. С. 144-145.
Похожие публикации
«В трудах для вас, без меры, выше сил»: дети декабриста Владимира Раевского в Красноярске
Автограф Григория Распутина
