«Стоит уважения и похвалы художника»: рисунки красноярских купеческих детей (середина XIX века)

В Сибири купечество определилось как сословие в XIX веке, тогда же вошли в бытование термин «купец» и расписание по гильдиям. Бойкий торговый человек в Енисейской губернии, при усердии, всегда имел барыш, особенно при перекупке и перепродаже сельскохозяйственного сырья. Удачные коммерческие комбинации отцов семейств, общественное признание и благотворительность, тяга к просвещению нередко приводили к особому укладу бытовой жизни его членов. Однако остается фактом, что многие сибирские купцы в первой половине и середине XIX века умели лишь расписываться, доверяя дела грамотному приказчику. Обучение в то время являлось исключительно домашним и доступно было не каждому. Возможно, это мнение является следствием незначительно сохранившегося эпистолярного наследия сибирского купечества.

Предметом внимания автора этой заметки стала купеческая семья Ларионовых, в которой отец, сам всю жизнь тянувшийся к знаниям, почитавший старину и любивший говорить о ней, не жалел средств для обучения своих детей, раздвинув специфически замкнутое пространство купеческой семьи, за которым находился неведомый и заманчивый мир для его подраставших чад. Возможно, вникая в образ жизни немногочисленных, но хорошо образованных чиновников, наезжавших в Енисейскую губернию на разные должности, он испытывал потребность дать своим детям хорошее образование. Обычно купцы такого склада имели особое влияние на культурную среду сибирского города1.

Ларионов Иван Петрович (1794-1872)

По воспоминаниям красноярского летописца И.Ф. Парфентьева, «неусыпный труженик» и «человек беспримерной честности», доброжелательный и «добрый гражданин» купец 3-й гильдии Иван Петрович Ларионов владел в Красноярске небольшой недвижимостью: мыловарней, свечным и кирпичным заводиками, вел розничную торговлю. Помогал снаряжать промышленные экспедиции на север Тихого океана, одно время являлся пайщиком Российско-Американской кампании. Собственными силами выстроил в городе для своей семьи один из первых каменных домов, самоучкой постигнув основы архитектуры. Несколько лет он занимал общественные должности: заседатель городского суда, судья, городской голова в 1838–1840 годах. Единственная слабость, приписываемая ему нашим летописцем – «любил бостонить»2.

Сохранившаяся переписка Ларионовых конца XVIII – начала XIX века свидетельствует о том, что грамотность членов семьи, в том числе и женщин (большая редкость), была очень высока. Двухлетний Ваня Ларионов уже выводил буквы-каракули, приводя в умиление близких. Трем своим детям – Марии (р. 1833), Ивану (1840-1906) и Петру (р. 1841) – Иван Петрович дал хорошее домашнее образование (единственное уездное училище появится позднее). Семья купца жила скромно, хотя глава семейства считался довольно состоятельным хозяином, что и давало возможность нанять для детей учителей для общего образования, а дополнительно еще и учителя рисования.

В фондах Красноярского краевого краеведческого музея сохранились рисунки всех троих детей Ларионовых периода 1848 и 1850 годов. Весьма любопытна «Тетрадь рисовальни» Марии Ларионовой, начатая 7 сентября и законченная 30 октября 1848 года. Купеческой барышне минуло 16 лет. Ее тетрадь включает 6 листов с набросками, по которым можно проследить, как проходило начальное обучение рисунку на той стадии, когда предполагалось уже умение «очертить» в общих линиях всю модель – голову, фигуру. У юной художницы вырабатываются основные навыки в рисовании анатомических форм: построение кистей рук и стоп (довольно сложных для начального обучения), глаза, уха, губ, носа, на последнем листе - пара голов в разных ракурсах. В рисунках видны срединная и вспомогательные линии, которые позволяли точнее выстроить пропорции частей тела человека, а также выработать глазомер.

Под несколькими рисунками проставлены «поощряющие» пометки обучающего: «хорошо», «очень хорошо» и дата: месяц и число, т.е., на протяжении двух месяцев, Мария выполняла практически ежедневные задания. Не исключено, что ученица пользовалась, помимо указаний учителя, и пособиями по рисованию.

Естественно, возник вопрос, кто был учителем, которого И.П. Ларионов нашел для обучения своих детей, в таком захолустном городке, как Красноярск, где профессионального художника в указываемое время не было? Ответ нашелся довольно быстро. На обороте портрета великой княжны Марии Михайловны Романовой сохранились две надписи: «Стоитъ уваженiя и похвалы художника» за подписью, как предполагаем, командира Енисейского внутреннего батальона майора Алексея Павловича Суровцева, который, вероятно, был вхож в семью Ларионовых3. Ниже, другим почерком: «Въсьма хорошо: в должности младшаго при губернскомъ землемъре землемъра. Бутаковъ».

Просмотрев исповедные росписи жителей Красноярска за несколько лет и дела казенной палаты, удалось найти формуляр нашего художника, из которого следует: Бутаков Андрей Игнатьевич, губернский секретарь, младший землемер межевого корпуса при ведомстве казенной палаты Енисейской губернии. Родился в 1826 году, происходил из унтер–офицерских детей. По окончании наук в Иркутском полубатальоне военных кантонистов, в возрасте 17 лет, в 1842 году «вступил в службу в чертежную писцом» при губернском землемере. В училище военных кантонистов, в обязательную программу обучения, входила также подготовка техников для межевых и землемерных работ: помимо основных предметов изучалось черчение планов, каллиграфия, рисование. Спустя пять лет, А.И. Бутаков «приступил» к должности младшего землемера. 25 января 1851 года, по случаю смерти одного губернского землемера, а затем болезни другого, последовал резкий рывок в карьере – «допущен к исправлению должности енисейского губернского землемера»4.

В 1848 году, когда он обучал Марию, ему 21 год, он уже женат; в 1849 году родился сын Елисей (по формулярному списку отца – Борис), вскоре появились дочери Елизавета и Анна, вероятно, скончавшиеся в младенчестве. В 1850-е годы семейство прирастает еще тремя детьми. Должность чиновника на первых порах малая, знаков отличия не имел, чинов не выслужил, родовых приобретений нет, семья растет; средств, получаемых от основной деятельности, не хватает, приходится заниматься «художественными подрядами» для дополнительного заработка5. Не являясь профессиональным художником, А.И. Бутаков учил детей тому, что умел сам, и, смотря на рисунки его учеников, делал это неплохо.

В 1848 году, одновременно с Марией, А.И. Бутаков приступил к обучению старшего сына Ларионовых – Ивана. Через два года, к нему присоединился младший - Петр. Купеческие сыновья на начальной стадии обучения рисунку – копируют портреты русских полководцев, баснописца И.А. Крылова, политических деятелей, членов императорской семьи. Работы выполнялись графитным карандашом, акварелью, черными чернилами на листах небольшого формата. Привлекательны карандашные работы Ивана с довольно точной передачей индивидуальных черт своих моделей, с пристальным вниманием, к так называемому предметному миру: складки одежды, детали экипировки – пуговицы, шнуры, награды. Используется карандашный штрих разной плотности. У Петра еще не выработана моделировка лиц, сходство весьма условно, портреты трафаретны, хотя отмечены ровной, несколько декоративной, акварельной раскраской.

Выделяется среди работ незаконченный портрет Петра I (техника нанесения рисунка по клеткам), который, скорее всего, принадлежал Марии (надпись под рисунком – «23 числа сентября»). Тщательно запечатлены характерные черты облика царя – реформатора, привлекая при первом же взгляде большим сходством. Почти все портретные рисунки Петра и Ивана имеют авторские надписи: также с некоторыми навыками каллиграфического письма. Таким образом, обучение рисованию стало не только полезным и содержательным занятием для детей Ларионовых, но и знакомило их с русской историей и культурой.

Помимо работ детей Ларионовых, сохранился еще один карандашный рисунок с изображением стилизованного цветка. Автор его – Евгений Токарев, сын купца 2-й гильдии и потомственного почетного гражданина, городского головы Красноярска в 1850-1852 годах, Николая Петровича Токарева. Учитель рисования – тот же А.И. Бутаков, учивший купеческого отпрыска в те же годы, что и детей Ларионовых. Отец обучил Евгения, помимо основных наук, музыке, французскому и немецкому языкам. Однако дальнейшая судьба мальчика, также не обделенного способностями, оказалась печальной. Н.П. Токарев держал сына «почти на привязи», выстроил особое жилье для него и дал лакея. Неприспособленный к жизни, Евгений, по простоте своей и доверчивости, промотал состояние отца, и доживал свой век с женой и пятью детьми у родственников в бедности6.

В настоящее время автору статьи известны всего несколько детских рисунков первой половины и середины XIX века, бытовавших в Красноярске. Это рисунки детей декабриста В.Л. Давыдова, находившегося на поселении в городе, а также сына енисейского губернатора В.К. Падалки – Василия. И те, и другие, вошли в семейные альбомы, которые, начиная с XVIII века, стали частью дворянского быта, когда обучение детей рисованию с раннего возраста являлось обязательным элементом воспитания молодого поколения. Все они были вывезены из Енисейской губернии и в настоящее время те, что сохранились, рассредоточены по архивам России.

То, что в далекой сибирской провинции, в небогатой семье, трое детей, из которых старшие явно были способными, имели возможность получить художественное образование – явление редкое. Еще более редкое и потому, что единственная дочь обучается вместе с братьями, в то время, как многие девочки ее сословия занимались преимущественно рукоделием

Выросшие Иван и Петр Ларионовы состояли купцами 2-й гильдии при одном капитале, избирались на общественные должности: членами городской управы, заседателями и кандидатами в городские судьи. О судьбе Марии ничего неизвестно. По воспоминаниям И.Ф. Парфентьева, сыновья П.И. и И.П. Ларионовы - «эти люди – одна добродетель, скромность и смирение. Чужого не возьмут и своего всуе не дадут»7.

Детские рисунки семьи Ларионовых живут долгую жизнь – им около 170 лет. Пожелтевшие, местами помятые, с утратами, листы до сих пор чаруют непосредственностью, старательностью, милым несовершенством «плодов» усердия детских рук, не оставляя равнодушными людей, которые их видели. Они стали хранителями памяти домашней культуры, материалом к изучению истории повседневности купеческой семьи. Давно ушли из жизни авторы рисунков, оставив память о себе в небольшой музейной коллекции, ставшей редкостью. А сколько еще утрачено или скрыто от наших глаз раритетов, сохранившихся лишь в устных, рукописных и книжных упоминаниях. Только и осталось – «были».


Рубрику ведет Тамара Семеновна Комарова, старший научный сотрудник отдела истории Красноярского краевого краеведческого музея, автор экспозиции «Енисейская губерния».

Литература:

  1. Комлева Е.В. Енисейское купечество: (последняя четверть XVIII – первая половина XIX века). М.:Akademia, 2006. С. 381.
  2. Воспоминания Парфентьева Ивана Федоровича (1777 – 1898): рукопись из фондов Красноярского краевого краеведческого музея (КККМ о/ф 7886/231)/ под ред. Т.С. Комаровой. Красноярск: Красноярский краевой краеведческий музей: Поликор, 2016. С. 360; Комлева Е.В. Из наследия красноярских купцов Ларионовых. Новосибирск: Академиздат, 2016. Вып. 1. Письма конца XVIII - первой трети XIX в. С. 324. С. 307-308, 311-312.
  3. ГА КК (Государственный архив Красноярского края). Ф. 592. Л. 1. Д. 1090. Л. 238.
  4. ГА КК. Ф. 160. Оп. 1. Д. 165. Л. 624об – 627.
  5. ГА КК. Ф. 592. Оп. 1. Д. 999. Л. 16об; Д. 1376, л. 21; Ф. 160. Оп. 1. Д. 165. Л. 625.
  6. Воспоминания Парфентьева Ивана Федоровича… С. 314.
  7. Там же. С. 292.

Публикации:

  • Комарова Т.С. Рисуют мальчики страну…// Родина. 2019. № 5. С. 115-117.
  • Исторический курьер. Новосибирск. 2021. № 1 (15).